Маянцева (Цветкова) Мария Львовна родилась 7 июня 1912 в крестьянской семье Цветковых Льва и Татьяны в деревне Самсонка Нерехтского уезда Костромской губернии (Нерехтский район, Костромская область). В семье кроме Маши были ещё четыре дочери Шура, Павла, Тая и Анна.
Окончив начальные классы, Маша больше не стала посещать школу. В десять лет дети уже ходили работать в поле наравне со взрослыми. Чтоб выполнить дневную норму на работе, мать Татьяна брала девчонок с собой. В крестьянской семье с детства приучали детей трудиться на своей родной земле. Дочерей учили шить, прясть. Нянчились с младшими детишками, ухаживали за скотинкой, доили корову, пололи грядки. Забот хватало и по дому.
Повзрослев, Маня поступила ученицей на Яковлевский льнокомбинат. Там она и освоила профессию мотальщицы. Всю рабочую смену мотальщицы, обслуживая не один станок, следили за намоткой пряжи на бобины, убирали утолщения на нитях, связывали разорванные, одним словом, следили за качеством пряжи. Работа монотонная, но требовала большого внимания и сноровки, к тому же, всю смену нужно было отстоять на ногах. Маша отработала на фабрике не один год.
В 23 года вышла замуж в соседнюю деревню Бардаково за Константина Маянцева (1915г.р.), и снова вернулась в деревню. Хозяйство у свёкра Ивана Харитоновича, где они жили с мужем, было крепкое, дом добротный, большой, единственный в деревне. Жители поразъехались кто куда. Кто-то в город, кто-то в соседние сёла, а кто-то, возможно, отбыл и на Колыму…
Как-то раз, вспоминала Маня, в 1937 году в одну из осенних ночей из Бардакова бесследно исчезла семья. Только дом и остался. Соседям, конечно, хотелось верить, что семья эта затерялась на огромных просторах страны, сбежав от карающего меча сталинских репрессий, а не сгинула в тюрьме или лагере.
Вспоминала Маня и то, что когда, купив дом в соседней деревне, увидела она в посуднике дома знакомые тарелки из дома Маянцева Ивана Харитоновича. Было это уже после войны. Остаётся только догадываться, как могли оказаться тарелки в доме у чужих ей людей. В маленькие деревушки тоже заглядывали люди в кожаных куртках и яловых сапогах…
Свёкор Иван одно время работал председателем колхоза. Был человеком угрюмым, сердитым, да и свекровь не сахар была. Сестра Шура вспоминала, что Маше приходилось спать в сенях на полу, да на соломе, когда младшенького Володьку рожать собиралась. Маня никогда и никому не жаловалась, все обиды и тяготы переносила молча.
В молодой семье Маянцевых родилось трое деток – Лёва в 1936 году, Нина в 1938 и Володя в 1940. Муж Костя работал трактористом в колхозе «Дружная семья» (после объединения вошёл в к-з «Волга» Нерехтского района), а Маша работала в полеводческой бригаде.
22 июня 1941 года стало трагической датой для всей нашей большой страны, а для Мани предчувствием страшной беды, особенно, когда мужа призвали на фронт. Стало совсем невмоготу! Манины дети были разлучены. Лёва и Володя жили в доме у Маянцевых, а дочь Нину забрали к себе в д.Самсонку дед Лёва с бабой Таней. Так хоть ребятишки были под присмотром, когда мамка на работе была.
Колхозники трудились весь световой день. Вместо денег начислялись трудодни, на трудодни выдавалась определённая норма зерна. Весной приходилось пахать на исхудалых лошадях, на быках, сеять зерно. Летом готовились к зиме. Траву косили, сушили, стога метали. Осенью лён руками дёргали до кровяных ссадин, обмолачивали и лен, и рожь цепами, мешки неподъемные грузили. Зимой по сугробам на санях за сеном к скирдам пробирались.
На работе голова немного отдыхала от горестных мыслей о том, каково там мужу на фронте? Зимними, долгими вечерами при тусклом свете лучины Маня, штопала старенькую одежонку, дырявые портки сыновей, Нине платьица перешивала. В первый год войны, перечитывая с горькими слезами фронтовые письма мужа, собирала ему посылки – табак, сахарок, теплые носки, рукавицы…
В декабре 1941 года Константин Иванович в одном из писем сообщил, что раненых, в том числе и его, из Московского госпиталя эвакуируют в Среднюю Азию в г.Чкалов. Просил, чтоб ему пока ответ не писали. Поезд уже был готов к отправлению. Очень жалел, что его не отправили долечиваться в госпиталь города Иваново.
Через год 10 декабря 1942 года Костя в своем последнем письме, написанном перед боем мелким каллиграфическим почерком, рассказывал о новостях на фронте. Тогда уже полным ходом шла наступательная операция Сталинградской битвы.
«Здравствуй, дорогая жена Маруся и мои детки Лёва, Нина и Вова. И ёщё здравствуйте, дорогие родители - папа и мама. Шлю я вам свой большевистский привет и желаю наилучших пожеланий. Маруся, папа и мама, получил от вас письмо 9 декабря вечером. Но посылочку от вас ещё не получил. Но жду с нетерпением покушать вашего любимого и дорогого гостинца. Маруся, сейчас после вашего письма чувствую, как и раньше, будто побывал в своей любимой семье. Одет очень тепло и зимы не боюсь, вооружён с ног до головы. Маруся, папа и мама, и мои детки, я очень горжусь, что после госпиталя попал я в эту хорошую часть. И сейчас перед нами стоят ответственные и трудные боевые задачи. Но, думаю, с этим наша Красная Армия справится. И назад ни шагу! Только вперед на Запад! Мне больше ничего не посылайте. Табака и всего нам хватает, всего достаточно, лучше в 100 раз, чем прошлый год. Только тем плохо, что нет ни клочка бумаги и писать письма вам совершенно не на чем… Целую вас много раз. Ваш муж, сын, отец».
Спустя некоторое время, Маруся получила похоронку на мужа. Через десять дней после написания письма Константин Иванович скончался от смертельных ран, полученных в бою. В 1947 году умер свёкор Иван, свекровь умерла ещё в годы войны. Дом в Бардакове Маня продала и купила небольшой домишко в родной Самсонке рядом со своими старенькими родителями.
Для Маши, после гибели мужа, настало время печали, опустошения, горя, лишений… Дочь Нину взяли в няньки родственники мужа в город Фурманов. В куклы бы ещё играть, да надо кусок хлеба зарабатывать. Тётка напечет колобушек, сами едят, а Нинке говорят, что не заработала. Так и пришлось Маше забрать дочь домой от «сердобольных» родственников.
Берегла Маня каждую крупинку, сахаринку, картошинку. Муку, а бывала она в доме не часто, добавляли для запаха в клеверные лепёшки, которые в горле комом вставали. Ели лебеду, щавель, только-только пробившийся весной из-под земли. Ребята бегали в поле, собирали песты (побеги хвоща полевого) и их тоже ели. Парили в печи красную свёклу, и детишкам казалось, что слаще её в мире ничего нет, с ней и чай травяной пили.
Однажды кто-то из детей нашёл сахар, спрятанный мамкой. Голод и соблазн по сладкому были велики. Кулёк стал потихоньку уменьшаться. Тогда-то мать и решила подловить воришку своим способом. Чуть капнув чернилами на кусочки сахара, она снова завернула их в бумажный кулек. На следующий день язык сине-фиолетового цвета был только у младшенького Вовки…
Через несколько лет после окончания войны баба Маня съездила на место гибели мужа и разыскала его могилку в с.Верхнеегреково Кашарского р-на Ростовской области. Мария Львовна закончила лишь начальную школу, но была напитана мудростью, пройдя множество испытаний довоенного, военного и послевоенного времени. Она поняла, как нужно сказать детям о месте гибели их отца, чтоб они смогли запомнить, сохранить всё сказанное ею в уголках детской памяти и на всю жизнь. В те давние годы дети любили читать популярную книгу Е.Ильиной «Четвёртая высота». Когда Лёва, Нина и Володя зачитывались её станицами, баба Маня говорила, что отец их погиб в той дальней стороне, где геройски воевала Гуля Королёва.
Умерла Мария Львовна 31 августа 1982 года.
Материал подготовила зав. Спасской библиотекой Н.В.Беловой
по воспоминаниям дочери М.Л.Маянцевой Кудряшовой Нины Константиновны (1938-2017). | 
